А.И.Кобзев, ИВ РАН
Главное отличие человека от любого другого живого существа составляет обладание и активное оперирование ненаследственной информацией, т.е. культурой, которая в своем историческом развитии, подобно гегелевскому абсолютному духу, все меньше и меньше становится зависимой от воплощающих ее материальных форм. Прогресс человечества как раз и состоит в растущем изменении баланса между материальной и духовной культурой в пользу последней, что в конце концов привело ее к самоосознанию в идее ноосферы. Ее выдвинули два выдающихся ученых и мыслителя ХХ в. – проживший более 20 лет в Китае и открывший синантропа, французский иезуит П.Тейяр де Шарден (1881 – 1955) и вдохновивший его русский космист академик Н.И.Вернадский (1863 – 1945) в поразительной синхронии с независимо создававшимися кибернетикой Н.Винера (1894 – 1964), теорией алгоритмических «машин» А.М.Тьюринга (1912 – 1954) и др. компонентами компьютерной технологии.
В свою очередь для формирования ноосферы в ее современной ипостаси – глобальной информационной цивилизации – потребовались, как минимум, три фундаментальных изобретения: 1) письменности, 2) печати, 3) компьютера.
Китайская письменность – древнейшая среди ныне здравствующих и, помимо связанной с этим общей беспрецедентной высокоразвитости, характеризуется такими ценнейшими для современных информационных технологий качествами, как формализованность (полуискусственная, близкая к логической грамматика, иерархически стандартизированная и широко терминологизированная лексика), компактность (самоархивирование и развертывание в виде гипертекста) и визуальная символизированность.
Китайская традиция производства печатной продукции – древнейшая в мире, поскольку именно здесь и зародилась, а кроме того органически совмещает в себе принципы наборной и эстамповой полиграфии, создающей единство ментального анализа и визуального синтеза.
Наконец, зафиксированный в архетипе китайской письменной культуры ¬формально (численно и геометрически) организованном наборе графических фигур (яо, гуа) «Канона перемен» («И цзин») – принцип универсальной двоичной символизации предвосхитил логическое исчисление и бинарную арифметику Г.Лейбница (1646 – 1716), двоичную алгебру Дж.Буля (1815 – 1864), наконец, современный компьютер, первый образец которого, работающий в двоичном исчислении, спроектировал в 1937 г. Дж. Атанасов.
Следовательно, китайцев можно считать пионерами породивших современную постиндустриальную цивилизацию информационных технологий, которые в мировой ноосфере на наших глазах трансформируют все человеческое знание в гиперэнциклопедию Интернета.
В этих условиях трудно переоценить значение любого справочного, тем более энциклопедического, издания о Китае. Древнейшая автохтонная непрерывно развивавшаяся цивилизация стала в современном глобализованном мире самым большим этносом, демонстрирующим передовому «золотому миллиарду» Запада не менее эффективный способ альтернативного существования с сохранением кардинально иных и совершенно самобытных культурных устоев. Столь впечатляющие успехи требуют адекватного осознания, невозможного без обладания достаточной критической массой достоверной и многосторонней информации об этом феномене.
Создание подобной «суммы синологии» должно строиться на основе исторически и логически целостного описания духовной культуры Китая как генетического ядра, всегда определявшего фенотипические формы этой цивилизации. Именно так она и сама себя искони осознавала в качестве «государства ритуала и музыки», в котором «культурой» (вэнь), противостоящей хаосу природной стихии (чжи), первозданной простоты (пу), дикости (е) и войны (у), считалась знаковая смыслонаделяющая деятельность, прежде всего воплощающаяся в эстетизированной иероглифической письменности и литературе. Производное от «вэнь» сочетание «вэнь-хуа» (буквально: «преобразование с помощью культуры, окультуривание») сформировалось в эпоху Западной Хань (206 до н.э. – 8 н.э.). Крупнейший ученый того времени Лю Сян (79/77 – 8/6 до н.э.) писал: «Всегда расцвет воинственности (у) означает неподчинение, и когда культурное воздействие (вэнь-хуа) не изменяет, тогда применяются кары» («Шо юань»: «Чжи у» - «Сад изъяснений»: «Определение воинственности»).
В ХХ в. этот бином стал эквивалентом современного западного термина «культура», в нестрогом разграничении с производным от того же «корня» обозначением цивилизации – «вэнь-мин», имеющим буквальный смысл «ясные знаки, свет культуры, культурное просвещение» и восходящим к текстам эпохи Чжоу (12/11 – 3 вв. до н.э.): «Канону писаний» («Шу цзин», гл. 2) и комментаторской части («преданию» -чжуань) «Канона перемен» («Вэнь янь»: гуа № 1; «Туань»: гуа № 13, 15, 22, 49).
Выпущенные в Пекине полные китайско-русские словари конца ХIХ – начала ХХ вв. (Палладия и П.С.Попова, 1888; Иннокентия, 1909) еще не фиксировали подобную терминологизацию. Специально предназначенный для объяснения западной терминологии «Философский словарь» («Чжэсюэ цыдянь»), изданный Фань Бин-цином в Шанхае в 1925 г., идентифицировал понятие культуры (culture, Kultur) с выделенными в словнике биномами «цзяо-хуа» («просвещение, образование, научение») и «сю-ян» («воспитание, взращивание, совершенствование»), но указывал также на использование «вэнь-хуа» для передачи этого западного понятия, а «вэнь-у» (буквально: «культурные вещи, объекты культуры») – для перевода термина «цивилизация». Сходным образом через шесть лет в словаре Мэтьюза (R.H.Mathews. A Chinese-English Dictionary. Shanghai, 1931) каждое сочетание «цзяо-хуа» и «вэнь-мин» определялось одновременно как «культура» и как «цивилизация», а «вэнь-хуа» -как «цивилизация (и просвещение)» и «литературная культура». Еще через два года в «Большом словаре» («Да цыдянь», Шанхай, 1933) Ван Юнь-у было установлено терминологическое равенство «вэнь-хуа» с «культурой» (culture), которое затем вместе с равенством «вэнь-мин» - «цивилизация» (zivilization) было закреплено фундаментальным толково-энциклопедическим словарем «Море слов» («Цы хай», Шанхай, 1947).
Из приведенного краткого экскурса явствует правота слов, написанных в 1939 г. глубоким знатоком предмета академиком В.М.Алексеевым (1881 – 1951): «Само название этой культуры (вэньхуа) указывает на ее непосредственную связь с литературной конфуцианской идеологией, ибо слово “вэньхуа” можно передать и через “литературное просвещение (или влияние)”».i
О характерной литературности китайской культуры неоспоримо свидетельствует и еще один производный от «вэнь» современный термин «вэньсюэ» - «литература», восходящий к тексту Конфуция (551/2 – 479) из «Лунь юя» («Теоретические речи», XI, 3), где этот бином означает «наученность литературной культуре» (в разных переводах с равной вероятностью фигурируют «культура» и «литература»). Фокусом, соединяющим культуру с литературой в Срединной империи, действительно, была конфуцианская философия, которая родоначальником культуры-вэнь полагала основателя образцовой династии Чжоу в ХII – ХI в. до н.э. – Вэнь-вана, т.е. буквально Культурного владыку, или царя Культуры («Лунь юй», IX, 5), а своих адептов делала «мужами, наученными литературной культуре» - «вэнь-сюэ чжи ши» («Хань Фэй-цзы», гл. 46), полученной от «культурных людей» (вэнь жэнь) идеализированного прошлого («Шу цзин» - «Канон писаний», гл. 48/56; «Шицзин» - «Канон поэзии», III, III, 8, 5).
В филологическом аспекте термин «вэнь» конкретизировался в обозначении жанра рифмованного текста или поминального слова, в лингвистическом – простого (несоставного) иероглифа в виде «перекрещивающихся черт» (цо хуа), как было определено в первом полном иероглифическом словаре «Изъяснение простых и анализ сложных иероглифов» («Шо вэнь цзе цзы», 100 г. н.э.) и отражено в самом его названии. Такой знак-вэнь в наибольшей степени подобен элементарным образам окружающего мира – астрономическим объектам на небе (тянь вэнь) или следам птиц и зверей (няо шоу чжи вэнь) на земле, полосам и пятнам на шкуре тигра и барса или татуировкам на теле и линиям на ладони человека (шоу вэнь), рисункам на аверсе монеты и графемам на гадательных костях (цзя гу вэнь), в свою очередь системно отраженным в абстрактном языке «перекрещивающихся» (цо) и «сплетающихся» (цзун) целых (ян) и прерванных (инь) черт, образующих графические символы гуа (три-и гексаграмм) «книги книг» - «Канона перемен» («И цзин»), самим своим альтернативным названием «Чжоу и» («Чжоуские перемены») идентифицированного с культурной традицией эпохи Чжоу.
Исходным материальным прообразом культуры в Китае стала ткань, о чем свидетельствует архаическое значение иероглифа «вэнь» - «тканный предмет, тканное узорочье», в котором он, в частности, встречается в одном из древнейших канонических трактатов – «Шу цзине» (гл. 6). Детально проанализировавший эту тему А.М.Карапетьянц даже пересмотрел традиционную этимологию «вэнь», предположив его происхождение от изображения переплетающихся нитей, родственность с иероглифом «яо», обозначающим отдельнуючерту символа гуа, и дописьменное значение – «тканный орнамент»ii.
Изготовление ткани или сети в китайской культуре, как и во многих других, ассоциировалась с созданием письмен и текстов (ср. латинское textus – «сплетение», «ткань»), а возникновение иероглифической письменности возводилось к схожему с индейским кипу узелковому письму, упоминаемому в «Чжоу и» («Си цы чжуань», II, 2) и «Дао дэ цзине» («Канон Пути и благодати», чжан 80).
Производство тканей и одежды из них – один из основополагающих признаков, отличающих культуру от дикости. В Китае оно традиционно именно таковым и считалось наряду со вторым – земледелием. Эти две культуросозидательные формы деятельности соотносились с самым фундаментальным делением человеческого сообщества – на женщин и мужчин. Первым полагалось ткать, вторым – обрабатывать землю (см., например, гл. «Као гун цзи» - «Записки об исследовании труда» канона «Чжоу ли» ¬«Чжоуская благопристойность»). Поэтому в семантике «вэнь» сохранилось «женское» значение «мягкость, нежность, изящность» и протиповоставленность мужской воинственности, закрепленной за парным термином «у», что, разумеется, дает о себе знать и в биноме «вэнь-хуа». Так, поэт и сановник Ван Жун (467 – 493) призывал «утверждать духовные принципы (шэнь ли) для просветления нравов, распространять культурные преобразования (вэнь-хуа) для смягчения далей (жоу юань, т.е. умиротворения окраин. – А.К.)» (предисловие к «Цюй шуйши» - «Стихам извилистых вод», 491 г.).
В этой оппозиции проявляется определившее специфику всей китайской культуры «коррелятивное (ассоциативное, категориальное, инь-янное) мышление», описанное такими корифеями западной синологии, как М.Гране (M.Granet, 1884 – 1940), Дж. Нидэм (J.Needham, 1900 – 1995), Д.Бодде (D.Bodde, 1909 - ), А.Ч. Грэм (А.С.Graham, 1919 – 1990). В рамках подобного «мышления», а точнее, общепознавательной методологии нумерологического (в терминах геометрических «символов» -сян и антропных «чисел» -шу) классификационизма, ткацкая метафора развернулась в универсальный образ культуры как численно определенной сетчатой матрицы мироздания.
Уже к середине I тыс. до н.э. этот образ был концептуализирован с помощью нумерологических (сян шу чжи сюэ) и каноноведческих (цзин сюэ) терминов «цзин вэй» (буквально «основа и уток», переносно «продольная вертикаль и поперечная горизонталь», «меридиан и параллель», «канон и апокриф») и «цзи ган» (буквально «связующие нити и главные вервии», переносно «устои и правила»), этимологически (о чем, в частности,
свидетельствует присутствующий в каждом из четырех иероглифов ключевой знак «шелковая нить»), связанных с ткацко-прядильным производством, плетением шнуров, переплетением нитей, вязанием сетей и обозначавших соответственно троично¬пятеричную и двоично-четверичную системы взаимоперпендикулярных (продольно¬вертикальных и поперечно-горизонтальных) осей.
О подобной нумерологической схематике в качестве самого общего каркаса культуры прямо говорится уже в древнейших идеологических памятниках Китая, отражающих мировоззренческие представления VIII – V вв. до н.э. В «Го юе» («Государственные речи», цз. 3) сказано: «Шестеричность неба и пятеричность земли – числовое постоянство. [Продольно-вертикальные линии] основы (цзин) касаются неба, [поперечно-горизонтальные линии] утка (вэй) касаются земли. Ненарушенные основы и уток представляют собой символ (сян) культуры (вэнь)». Аналогичная мысль выражена и в синхронном памятнике «Цзо чжуань» («Предание Цзо»): «Представление неба и земли в [продольно-вертикальных и поперечно-горизонтальных линиях] основы и утка называется культурой» (Чжао, 28 г.). В самом раннем комментарии Ду Юя (222 – 284) к этому пассажу ткацкая метафора реанимируется: «Основа и уток взаимно перекрещиваются (цо), поэтому ткут (чжи) и формируют культуру». Встречающееся ранее в том же источнике высказывание об «основе и утке неба и земли» (тянь ди чжи цзин вэй) главный комментатор «Цзо чжуани» Кун Ин-да (574 – 648) разъяснял следующим образом: «Когда достигается взаимное перекрещивание основы и утка, тогда формируется культура» (Чжао, 25 г.).
Поэтому несмотря на всю свою литературно-лингвистическую семантику термин «вэнь» в китайской философии предельно онтологизировался, уже в «Чжоу и» («Си цы чжуань» - «Предание привязанных афоризмов», I, 9/10, II, 8/10) будучи определен как проявляющаяся в коррелятивных «числам» (шу) «символах» (сян) «взаимосвязь вещей» (у сян цза) «на небе и земле» (тянь ди чжи вэнь). В качестве универсальной онтологической структуры знаки-вэнь связывались со всеобщей закономерностью дао и принципами-ли всех вещей. Согласно «Хань Фэй-цзы» (гл. 20), «Путь-дао делает тьму вещей таковыми, каковы они суть, и определяет тьму принципов. Принципы суть знаки, формирующие вещи». В основе этих дефиниций Хань-Фэя (III в. до н.э.), разъяснявшего «Дао дэ цзин», лежит антропоцентрическая идея фундаментальной культурной корреляции между «географией» и «астрономией», т.е. «принципами-ли земли» и «знаками-вэнь неба», о которых сказано в «Си цы чжуани» (I, 4).
В этом исконном для Китая снятии слишком хорошо знакомого Западу противополагания рукотворного и природного, человеческого и божественного секрет предельной широты культуры-вэнь, охватывающей и философию и науку, и литературу и искусство, и поэзиюи прозу, и слова (вэнь-янь) и вещи (вэнь-у).
Как ни странно, в рамках существующей на Западе уже около двух веков научной (академической) синологии до сих пор не была создана полноценная «Энциклопедия духовной культуры Китая». Это тем более удивительно, что сами китайцы традиционно являются чемпионами мира в составлении всякого рода антологий, словарей и энциклопедий, которые представляют собой готовую информационную базу для решения подобной задачи. Указанная деятельность китайских ученых приобрела особое значение после того, как в первой половине ХХ века они освоили западные научные стандарты, и, в частности, стали заниматься новой для них дисциплиной – культурологией (вэньхуасюэ), первые статьи по которой начал публиковать в 1932 г. Хуан Вэнь-шань, в чьем говорящем имени первый иероглиф обозначает культуру. Все это даже побудило В.М.Алексеева в 1948 г. заключить: «Фактически роль европейских справочников синолога закончилась: за китайцами уже сейчасугнаться невозможно»iii.
Свой вывод В.М.Алексеев сформулировал в рецензии на включающий около 7 тыс. имен однотомный (хотя и состоящий почти из двух тысяч страниц) «Большой словарь китайских писателей» («Чжунго вэньсюэцзя да цыдянь»), впервые выпущенный Тань
Чжэн-би в Шанхае 1934 г. и переизданный в 1981. С того времени китайскими учеными были достигнуты еще более впечатляющие результаты. В 80-е гг. для охвата только части истории китайской литературы от древности до эпохи Тан (618 – 906) включительно потребовались уже два тома «Словаря китайских писателей» («Чжунго вэньсюэцзя цыдянь». Т. 1, 2. Чэнду, 1980, 1983). Кроме того, под редакцией Ма Лян-чуня и Ли Фу¬тяня в 1991 г. в Тяньцзине был выпущен восьмитомный «Большой словарь китайской литературы» («Чжунго вэньсюэ да цыдянь»), а в Хэфэе в 1987 г. составленный У Вэнь¬чжи двухтомный «Хронологический справочник крупных событий в истории китайской литературы» («Чжунго вэньсюэ ши да ши няньбао»), охватывающий период с 772 г. до н.э. по 1919 г..
В 80-90-е гг. вышли в свет в Шанхае под общей редакцией Ляо Гай-луна, Ло Чжу¬фэна и Фань Юаня трехтомный «Большой китайский биографический словарь» («Чжунго жэньмин да цыдянь»), включающий около тридцати тысяч персоналий, в том числе 14 тысяч имен в томе «Исторических личностей» («Лиши жэньу», 1990), и еще больший двухтомник под общей редакцией Чжан Хуй-чжи, Шэнь Цы-вэя и Лю Дэ-чжи «Большой китайский историко-биографический словарь» («Чжунго лидай жэньмин да цыдянь», 1999), охватывающий около 55 тысяч имен на почти трех тысячах страниц, а в Тяньцзине под общей редакцией Чэнь Бин-хуа уникальный почти тысячестраничный «Большой словарь знаменитых каллиграфов и художников древнего и современного Китая» («Чжунго гу цзинь шу хуа мин жэнь да цыдянь», 1998, 2002), включающий около тридцати тысяч имен.
В Шанхае также были опубликованы под общей редакцией Ши Сюань-юаня и др. объемом свыше полуторатысяч страниц «Словарь китайской культуры» («Чжунго вэньхуа цыдянь», 1987), тридцать тематических разделов которого включают в себя около десяти тысяч статей; составленный Юй Юнь-го и др.. более чем тысячестраничный «Хронологический справочник по истории китайской культуры» («Чжунго вэньхуа ши няньбяо», 1990), охватывающий явления и события от палеолита до образования КНР в 1949 г.; под общей редакцией Фэн Ци четырнадцатитомный, по количеству статей (около сорока тысяч) сопоставимый с крупнейшими мировыми энциклопедиями, «Большой словарь китайской истории» («Чжунго лиши да цыдянь»), включающий тома по истории отечественной мысли («Сысян ши», 1989) и историографии («Шисюэ ши», 1983); под общей редакцией Чжан Кай-чжи шеститомный «Большой философский словарь» («Чжэсюэ да цыдянь»), включающий около тринадцати тысяч статей и отдельный том по истории китайской философии («Чжунго чжэсюэ ши», 1985).
В Пекине и Шанхае была издана под общей редакцией Ху Цяо-му восьмидесятитомная, включающая около ста тысяч статей «Большая китайская энциклопедия» («Чжунго да байкэ-цюаньшу»), в которой философия («Чжэсюэ», 1987) и отечественная литература («Чжунго вэньсюэ», 1986) представлены солидными двухтомниками.
Наконец, в Шанхае под общей редакцией Ло Чжу-фэна увидел свет беспрецедентный по наполненности всей синологической информацией, включающий около 370 тысяч статей, толково-энциклопедический «Большой словарь китайского языка» («Хань юй да цыдянь») в двенадцати весьма объемных (в среднем по полторы тысячи страниц большого формата) томах (1986 – 1993), а в Пекине в 1990 г. под общей редакцией Яо Пэна и др. была издана огромная (около 1400 страниц большого формата мелким шрифтом) антология «Сокровищница китайской мысли» («Чжунго сысян баоку»), охватившая более ста тем культурологической проблематики, и там же в 2003 г. под общей редакцией Цзун Фу-бана, Чэнь Ши-нао и Сяо Хай-бо появился колоссальный (более 2700 страниц мелкого шрифта) словарь китайской духовной культуры «Совокупный свод схолий и глосс» («Гу сюнь хуй цзуань»), в четыре раза превысивший объем своего знаменитого предшественника «Свода схолий к канонической литературе» («Цзин цзи цзуань гу»), за 200 с лишним лет до этого составленного выдающимся
философом и ученым Дай Чжэнем (1723 – 1777) и отредактированного крупнейшим текстологом Жуань Юанем (1764 – 1849).
В итоге «проект универсального, большого справочника по Китаю», который в 1944 г. как послевоенную необходимость выдвинул В.М.Алексеевiv , был практически с исчерпывающей полнотой за полвека реализован в самом Китае.
Главное отличие человека от любого другого живого существа составляет обладание и активное оперирование ненаследственной информацией, т.е. культурой, которая в своем историческом развитии, подобно гегелевскому абсолютному духу, все меньше и меньше становится зависимой от воплощающих ее материальных форм. Прогресс человечества как раз и состоит в растущем изменении баланса между материальной и духовной культурой в пользу последней, что в конце концов привело ее к самоосознанию в идее ноосферы. Ее выдвинули два выдающихся ученых и мыслителя ХХ в. – проживший более 20 лет в Китае и открывший синантропа, французский иезуит П.Тейяр де Шарден (1881 – 1955) и вдохновивший его русский космист академик Н.И.Вернадский (1863 – 1945) в поразительной синхронии с независимо создававшимися кибернетикой Н.Винера (1894 – 1964), теорией алгоритмических «машин» А.М.Тьюринга (1912 – 1954) и др. компонентами компьютерной технологии.
В свою очередь для формирования ноосферы в ее современной ипостаси – глобальной информационной цивилизации – потребовались, как минимум, три фундаментальных изобретения: 1) письменности, 2) печати, 3) компьютера.
Китайская письменность – древнейшая среди ныне здравствующих и, помимо связанной с этим общей беспрецедентной высокоразвитости, характеризуется такими ценнейшими для современных информационных технологий качествами, как формализованность (полуискусственная, близкая к логической грамматика, иерархически стандартизированная и широко терминологизированная лексика), компактность (самоархивирование и развертывание в виде гипертекста) и визуальная символизированность.
Китайская традиция производства печатной продукции – древнейшая в мире, поскольку именно здесь и зародилась, а кроме того органически совмещает в себе принципы наборной и эстамповой полиграфии, создающей единство ментального анализа и визуального синтеза.
Наконец, зафиксированный в архетипе китайской письменной культуры ¬формально (численно и геометрически) организованном наборе графических фигур (яо, гуа) «Канона перемен» («И цзин») – принцип универсальной двоичной символизации предвосхитил логическое исчисление и бинарную арифметику Г.Лейбница (1646 – 1716), двоичную алгебру Дж.Буля (1815 – 1864), наконец, современный компьютер, первый образец которого, работающий в двоичном исчислении, спроектировал в 1937 г. Дж. Атанасов.
Следовательно, китайцев можно считать пионерами породивших современную постиндустриальную цивилизацию информационных технологий, которые в мировой ноосфере на наших глазах трансформируют все человеческое знание в гиперэнциклопедию Интернета.
В этих условиях трудно переоценить значение любого справочного, тем более энциклопедического, издания о Китае. Древнейшая автохтонная непрерывно развивавшаяся цивилизация стала в современном глобализованном мире самым большим этносом, демонстрирующим передовому «золотому миллиарду» Запада не менее эффективный способ альтернативного существования с сохранением кардинально иных и совершенно самобытных культурных устоев. Столь впечатляющие успехи требуют адекватного осознания, невозможного без обладания достаточной критической массой достоверной и многосторонней информации об этом феномене.
Создание подобной «суммы синологии» должно строиться на основе исторически и логически целостного описания духовной культуры Китая как генетического ядра, всегда определявшего фенотипические формы этой цивилизации. Именно так она и сама себя искони осознавала в качестве «государства ритуала и музыки», в котором «культурой» (вэнь), противостоящей хаосу природной стихии (чжи), первозданной простоты (пу), дикости (е) и войны (у), считалась знаковая смыслонаделяющая деятельность, прежде всего воплощающаяся в эстетизированной иероглифической письменности и литературе. Производное от «вэнь» сочетание «вэнь-хуа» (буквально: «преобразование с помощью культуры, окультуривание») сформировалось в эпоху Западной Хань (206 до н.э. – 8 н.э.). Крупнейший ученый того времени Лю Сян (79/77 – 8/6 до н.э.) писал: «Всегда расцвет воинственности (у) означает неподчинение, и когда культурное воздействие (вэнь-хуа) не изменяет, тогда применяются кары» («Шо юань»: «Чжи у» - «Сад изъяснений»: «Определение воинственности»).
В ХХ в. этот бином стал эквивалентом современного западного термина «культура», в нестрогом разграничении с производным от того же «корня» обозначением цивилизации – «вэнь-мин», имеющим буквальный смысл «ясные знаки, свет культуры, культурное просвещение» и восходящим к текстам эпохи Чжоу (12/11 – 3 вв. до н.э.): «Канону писаний» («Шу цзин», гл. 2) и комментаторской части («преданию» -чжуань) «Канона перемен» («Вэнь янь»: гуа № 1; «Туань»: гуа № 13, 15, 22, 49).
Выпущенные в Пекине полные китайско-русские словари конца ХIХ – начала ХХ вв. (Палладия и П.С.Попова, 1888; Иннокентия, 1909) еще не фиксировали подобную терминологизацию. Специально предназначенный для объяснения западной терминологии «Философский словарь» («Чжэсюэ цыдянь»), изданный Фань Бин-цином в Шанхае в 1925 г., идентифицировал понятие культуры (culture, Kultur) с выделенными в словнике биномами «цзяо-хуа» («просвещение, образование, научение») и «сю-ян» («воспитание, взращивание, совершенствование»), но указывал также на использование «вэнь-хуа» для передачи этого западного понятия, а «вэнь-у» (буквально: «культурные вещи, объекты культуры») – для перевода термина «цивилизация». Сходным образом через шесть лет в словаре Мэтьюза (R.H.Mathews. A Chinese-English Dictionary. Shanghai, 1931) каждое сочетание «цзяо-хуа» и «вэнь-мин» определялось одновременно как «культура» и как «цивилизация», а «вэнь-хуа» -как «цивилизация (и просвещение)» и «литературная культура». Еще через два года в «Большом словаре» («Да цыдянь», Шанхай, 1933) Ван Юнь-у было установлено терминологическое равенство «вэнь-хуа» с «культурой» (culture), которое затем вместе с равенством «вэнь-мин» - «цивилизация» (zivilization) было закреплено фундаментальным толково-энциклопедическим словарем «Море слов» («Цы хай», Шанхай, 1947).
Из приведенного краткого экскурса явствует правота слов, написанных в 1939 г. глубоким знатоком предмета академиком В.М.Алексеевым (1881 – 1951): «Само название этой культуры (вэньхуа) указывает на ее непосредственную связь с литературной конфуцианской идеологией, ибо слово “вэньхуа” можно передать и через “литературное просвещение (или влияние)”».i
О характерной литературности китайской культуры неоспоримо свидетельствует и еще один производный от «вэнь» современный термин «вэньсюэ» - «литература», восходящий к тексту Конфуция (551/2 – 479) из «Лунь юя» («Теоретические речи», XI, 3), где этот бином означает «наученность литературной культуре» (в разных переводах с равной вероятностью фигурируют «культура» и «литература»). Фокусом, соединяющим культуру с литературой в Срединной империи, действительно, была конфуцианская философия, которая родоначальником культуры-вэнь полагала основателя образцовой династии Чжоу в ХII – ХI в. до н.э. – Вэнь-вана, т.е. буквально Культурного владыку, или царя Культуры («Лунь юй», IX, 5), а своих адептов делала «мужами, наученными литературной культуре» - «вэнь-сюэ чжи ши» («Хань Фэй-цзы», гл. 46), полученной от «культурных людей» (вэнь жэнь) идеализированного прошлого («Шу цзин» - «Канон писаний», гл. 48/56; «Шицзин» - «Канон поэзии», III, III, 8, 5).
В филологическом аспекте термин «вэнь» конкретизировался в обозначении жанра рифмованного текста или поминального слова, в лингвистическом – простого (несоставного) иероглифа в виде «перекрещивающихся черт» (цо хуа), как было определено в первом полном иероглифическом словаре «Изъяснение простых и анализ сложных иероглифов» («Шо вэнь цзе цзы», 100 г. н.э.) и отражено в самом его названии. Такой знак-вэнь в наибольшей степени подобен элементарным образам окружающего мира – астрономическим объектам на небе (тянь вэнь) или следам птиц и зверей (няо шоу чжи вэнь) на земле, полосам и пятнам на шкуре тигра и барса или татуировкам на теле и линиям на ладони человека (шоу вэнь), рисункам на аверсе монеты и графемам на гадательных костях (цзя гу вэнь), в свою очередь системно отраженным в абстрактном языке «перекрещивающихся» (цо) и «сплетающихся» (цзун) целых (ян) и прерванных (инь) черт, образующих графические символы гуа (три-и гексаграмм) «книги книг» - «Канона перемен» («И цзин»), самим своим альтернативным названием «Чжоу и» («Чжоуские перемены») идентифицированного с культурной традицией эпохи Чжоу.
Исходным материальным прообразом культуры в Китае стала ткань, о чем свидетельствует архаическое значение иероглифа «вэнь» - «тканный предмет, тканное узорочье», в котором он, в частности, встречается в одном из древнейших канонических трактатов – «Шу цзине» (гл. 6). Детально проанализировавший эту тему А.М.Карапетьянц даже пересмотрел традиционную этимологию «вэнь», предположив его происхождение от изображения переплетающихся нитей, родственность с иероглифом «яо», обозначающим отдельнуючерту символа гуа, и дописьменное значение – «тканный орнамент»ii.
Изготовление ткани или сети в китайской культуре, как и во многих других, ассоциировалась с созданием письмен и текстов (ср. латинское textus – «сплетение», «ткань»), а возникновение иероглифической письменности возводилось к схожему с индейским кипу узелковому письму, упоминаемому в «Чжоу и» («Си цы чжуань», II, 2) и «Дао дэ цзине» («Канон Пути и благодати», чжан 80).
Производство тканей и одежды из них – один из основополагающих признаков, отличающих культуру от дикости. В Китае оно традиционно именно таковым и считалось наряду со вторым – земледелием. Эти две культуросозидательные формы деятельности соотносились с самым фундаментальным делением человеческого сообщества – на женщин и мужчин. Первым полагалось ткать, вторым – обрабатывать землю (см., например, гл. «Као гун цзи» - «Записки об исследовании труда» канона «Чжоу ли» ¬«Чжоуская благопристойность»). Поэтому в семантике «вэнь» сохранилось «женское» значение «мягкость, нежность, изящность» и протиповоставленность мужской воинственности, закрепленной за парным термином «у», что, разумеется, дает о себе знать и в биноме «вэнь-хуа». Так, поэт и сановник Ван Жун (467 – 493) призывал «утверждать духовные принципы (шэнь ли) для просветления нравов, распространять культурные преобразования (вэнь-хуа) для смягчения далей (жоу юань, т.е. умиротворения окраин. – А.К.)» (предисловие к «Цюй шуйши» - «Стихам извилистых вод», 491 г.).
В этой оппозиции проявляется определившее специфику всей китайской культуры «коррелятивное (ассоциативное, категориальное, инь-янное) мышление», описанное такими корифеями западной синологии, как М.Гране (M.Granet, 1884 – 1940), Дж. Нидэм (J.Needham, 1900 – 1995), Д.Бодде (D.Bodde, 1909 - ), А.Ч. Грэм (А.С.Graham, 1919 – 1990). В рамках подобного «мышления», а точнее, общепознавательной методологии нумерологического (в терминах геометрических «символов» -сян и антропных «чисел» -шу) классификационизма, ткацкая метафора развернулась в универсальный образ культуры как численно определенной сетчатой матрицы мироздания.
Уже к середине I тыс. до н.э. этот образ был концептуализирован с помощью нумерологических (сян шу чжи сюэ) и каноноведческих (цзин сюэ) терминов «цзин вэй» (буквально «основа и уток», переносно «продольная вертикаль и поперечная горизонталь», «меридиан и параллель», «канон и апокриф») и «цзи ган» (буквально «связующие нити и главные вервии», переносно «устои и правила»), этимологически (о чем, в частности,
свидетельствует присутствующий в каждом из четырех иероглифов ключевой знак «шелковая нить»), связанных с ткацко-прядильным производством, плетением шнуров, переплетением нитей, вязанием сетей и обозначавших соответственно троично¬пятеричную и двоично-четверичную системы взаимоперпендикулярных (продольно¬вертикальных и поперечно-горизонтальных) осей.
О подобной нумерологической схематике в качестве самого общего каркаса культуры прямо говорится уже в древнейших идеологических памятниках Китая, отражающих мировоззренческие представления VIII – V вв. до н.э. В «Го юе» («Государственные речи», цз. 3) сказано: «Шестеричность неба и пятеричность земли – числовое постоянство. [Продольно-вертикальные линии] основы (цзин) касаются неба, [поперечно-горизонтальные линии] утка (вэй) касаются земли. Ненарушенные основы и уток представляют собой символ (сян) культуры (вэнь)». Аналогичная мысль выражена и в синхронном памятнике «Цзо чжуань» («Предание Цзо»): «Представление неба и земли в [продольно-вертикальных и поперечно-горизонтальных линиях] основы и утка называется культурой» (Чжао, 28 г.). В самом раннем комментарии Ду Юя (222 – 284) к этому пассажу ткацкая метафора реанимируется: «Основа и уток взаимно перекрещиваются (цо), поэтому ткут (чжи) и формируют культуру». Встречающееся ранее в том же источнике высказывание об «основе и утке неба и земли» (тянь ди чжи цзин вэй) главный комментатор «Цзо чжуани» Кун Ин-да (574 – 648) разъяснял следующим образом: «Когда достигается взаимное перекрещивание основы и утка, тогда формируется культура» (Чжао, 25 г.).
Поэтому несмотря на всю свою литературно-лингвистическую семантику термин «вэнь» в китайской философии предельно онтологизировался, уже в «Чжоу и» («Си цы чжуань» - «Предание привязанных афоризмов», I, 9/10, II, 8/10) будучи определен как проявляющаяся в коррелятивных «числам» (шу) «символах» (сян) «взаимосвязь вещей» (у сян цза) «на небе и земле» (тянь ди чжи вэнь). В качестве универсальной онтологической структуры знаки-вэнь связывались со всеобщей закономерностью дао и принципами-ли всех вещей. Согласно «Хань Фэй-цзы» (гл. 20), «Путь-дао делает тьму вещей таковыми, каковы они суть, и определяет тьму принципов. Принципы суть знаки, формирующие вещи». В основе этих дефиниций Хань-Фэя (III в. до н.э.), разъяснявшего «Дао дэ цзин», лежит антропоцентрическая идея фундаментальной культурной корреляции между «географией» и «астрономией», т.е. «принципами-ли земли» и «знаками-вэнь неба», о которых сказано в «Си цы чжуани» (I, 4).
В этом исконном для Китая снятии слишком хорошо знакомого Западу противополагания рукотворного и природного, человеческого и божественного секрет предельной широты культуры-вэнь, охватывающей и философию и науку, и литературу и искусство, и поэзиюи прозу, и слова (вэнь-янь) и вещи (вэнь-у).
Как ни странно, в рамках существующей на Западе уже около двух веков научной (академической) синологии до сих пор не была создана полноценная «Энциклопедия духовной культуры Китая». Это тем более удивительно, что сами китайцы традиционно являются чемпионами мира в составлении всякого рода антологий, словарей и энциклопедий, которые представляют собой готовую информационную базу для решения подобной задачи. Указанная деятельность китайских ученых приобрела особое значение после того, как в первой половине ХХ века они освоили западные научные стандарты, и, в частности, стали заниматься новой для них дисциплиной – культурологией (вэньхуасюэ), первые статьи по которой начал публиковать в 1932 г. Хуан Вэнь-шань, в чьем говорящем имени первый иероглиф обозначает культуру. Все это даже побудило В.М.Алексеева в 1948 г. заключить: «Фактически роль европейских справочников синолога закончилась: за китайцами уже сейчасугнаться невозможно»iii.
Свой вывод В.М.Алексеев сформулировал в рецензии на включающий около 7 тыс. имен однотомный (хотя и состоящий почти из двух тысяч страниц) «Большой словарь китайских писателей» («Чжунго вэньсюэцзя да цыдянь»), впервые выпущенный Тань
Чжэн-би в Шанхае 1934 г. и переизданный в 1981. С того времени китайскими учеными были достигнуты еще более впечатляющие результаты. В 80-е гг. для охвата только части истории китайской литературы от древности до эпохи Тан (618 – 906) включительно потребовались уже два тома «Словаря китайских писателей» («Чжунго вэньсюэцзя цыдянь». Т. 1, 2. Чэнду, 1980, 1983). Кроме того, под редакцией Ма Лян-чуня и Ли Фу¬тяня в 1991 г. в Тяньцзине был выпущен восьмитомный «Большой словарь китайской литературы» («Чжунго вэньсюэ да цыдянь»), а в Хэфэе в 1987 г. составленный У Вэнь¬чжи двухтомный «Хронологический справочник крупных событий в истории китайской литературы» («Чжунго вэньсюэ ши да ши няньбао»), охватывающий период с 772 г. до н.э. по 1919 г..
В 80-90-е гг. вышли в свет в Шанхае под общей редакцией Ляо Гай-луна, Ло Чжу¬фэна и Фань Юаня трехтомный «Большой китайский биографический словарь» («Чжунго жэньмин да цыдянь»), включающий около тридцати тысяч персоналий, в том числе 14 тысяч имен в томе «Исторических личностей» («Лиши жэньу», 1990), и еще больший двухтомник под общей редакцией Чжан Хуй-чжи, Шэнь Цы-вэя и Лю Дэ-чжи «Большой китайский историко-биографический словарь» («Чжунго лидай жэньмин да цыдянь», 1999), охватывающий около 55 тысяч имен на почти трех тысячах страниц, а в Тяньцзине под общей редакцией Чэнь Бин-хуа уникальный почти тысячестраничный «Большой словарь знаменитых каллиграфов и художников древнего и современного Китая» («Чжунго гу цзинь шу хуа мин жэнь да цыдянь», 1998, 2002), включающий около тридцати тысяч имен.
В Шанхае также были опубликованы под общей редакцией Ши Сюань-юаня и др. объемом свыше полуторатысяч страниц «Словарь китайской культуры» («Чжунго вэньхуа цыдянь», 1987), тридцать тематических разделов которого включают в себя около десяти тысяч статей; составленный Юй Юнь-го и др.. более чем тысячестраничный «Хронологический справочник по истории китайской культуры» («Чжунго вэньхуа ши няньбяо», 1990), охватывающий явления и события от палеолита до образования КНР в 1949 г.; под общей редакцией Фэн Ци четырнадцатитомный, по количеству статей (около сорока тысяч) сопоставимый с крупнейшими мировыми энциклопедиями, «Большой словарь китайской истории» («Чжунго лиши да цыдянь»), включающий тома по истории отечественной мысли («Сысян ши», 1989) и историографии («Шисюэ ши», 1983); под общей редакцией Чжан Кай-чжи шеститомный «Большой философский словарь» («Чжэсюэ да цыдянь»), включающий около тринадцати тысяч статей и отдельный том по истории китайской философии («Чжунго чжэсюэ ши», 1985).
В Пекине и Шанхае была издана под общей редакцией Ху Цяо-му восьмидесятитомная, включающая около ста тысяч статей «Большая китайская энциклопедия» («Чжунго да байкэ-цюаньшу»), в которой философия («Чжэсюэ», 1987) и отечественная литература («Чжунго вэньсюэ», 1986) представлены солидными двухтомниками.
Наконец, в Шанхае под общей редакцией Ло Чжу-фэна увидел свет беспрецедентный по наполненности всей синологической информацией, включающий около 370 тысяч статей, толково-энциклопедический «Большой словарь китайского языка» («Хань юй да цыдянь») в двенадцати весьма объемных (в среднем по полторы тысячи страниц большого формата) томах (1986 – 1993), а в Пекине в 1990 г. под общей редакцией Яо Пэна и др. была издана огромная (около 1400 страниц большого формата мелким шрифтом) антология «Сокровищница китайской мысли» («Чжунго сысян баоку»), охватившая более ста тем культурологической проблематики, и там же в 2003 г. под общей редакцией Цзун Фу-бана, Чэнь Ши-нао и Сяо Хай-бо появился колоссальный (более 2700 страниц мелкого шрифта) словарь китайской духовной культуры «Совокупный свод схолий и глосс» («Гу сюнь хуй цзуань»), в четыре раза превысивший объем своего знаменитого предшественника «Свода схолий к канонической литературе» («Цзин цзи цзуань гу»), за 200 с лишним лет до этого составленного выдающимся
философом и ученым Дай Чжэнем (1723 – 1777) и отредактированного крупнейшим текстологом Жуань Юанем (1764 – 1849).
В итоге «проект универсального, большого справочника по Китаю», который в 1944 г. как послевоенную необходимость выдвинул В.М.Алексеевiv , был практически с исчерпывающей полнотой за полвека реализован в самом Китае.
___________________________________________________________________
i Алексеев В.М. Труды по китайской литературе. Кн. 1. М., 2002, с. 41.
ii Карапетьянц А.М. Древнекитайская системология: генеральная схема и приложения. М., 1990, с. 46.
iii Алексеев В.М. Указ. соч.
iv Там же, с. 246.
i Алексеев В.М. Труды по китайской литературе. Кн. 1. М., 2002, с. 41.
ii Карапетьянц А.М. Древнекитайская системология: генеральная схема и приложения. М., 1990, с. 46.
iii Алексеев В.М. Указ. соч.
iv Там же, с. 246.
Комментариев нет:
Отправить комментарий